Бар Big Wine Freaks

Напротив икры форели горит цифра три, напротив селедки и камчатского краба — по четверке. "Это для удобства гостей — чтобы вы видели, сколько порций осталось", — объясняет то ли официант, то ли сомелье из нового бара Big Wine Freaks, и видно, что делает он это уже в сотый раз. А сколько еще предстоит!

В Петербурге не так много ресторанов, которые не просто играют в секретность, а по–настоящему соблюдают ее. Но о Tre Bicchieri — ресторане, объединенном с винным бутиком (или наоборот), — действительно мало кто слышал, и еще меньше тех, кто там бывал. Теперь создатели Tre Bicchieri, видимо, решили сделать чуть–чуть более открытое место. Но все равно для своих. Big Wine Freaks расположился на задворках телебашни — ориентирами могут служить голубой строительный забор и гранитная доска с едва различимыми буквами: "На вечное хранение как символ трудовой доблести". Бар занимает единственное ухоженное здание в округе — в таком где–нибудь в Амстердаме могли открыть маленькую галерею или книжный магазин. Вывески никакой нет, раньше шести вечера, а также по воскресеньям и понедельникам приходить не имеет смысла: дверь будет закрыта.

Внутри полутьма, местами переходящая в абсолютную темноту. Разглядеть можно не много: кирпич, красивые бокалы с тонкими ножками (поначалу даже браться страшновато — вдруг переломится), целую стену бутылок, а главное — огромную (особенно по меркам бара) открытую кухню. На ней безостановочно трудятся люди в черных поварских куртках: нанизывают цыплят на вертел, расстилают рисовую бумагу, раскладывают стеклянную лапшу, украшают, режут… Неужели здесь столько едят?

В углу диджей крутит хорошую музыку, не меньше половины гостей должны сидеть за змеящейся через зал барной стойкой.

Меню занимает одну страничку, а карта напитков — четыре. По бокалам в Big Wine Freaks предлагают не меньше двух десятков вин (300–900 рублей). Названия разделов вроде бы придуманы в помощь гостям, но по большей части демонстрируют остроумие владельцев: "Махровая классика", "На пути к просветлению", "Пожирней", "Посветлей", "Со всеми пирогами". Так что лучше сразу обращаться за советами к персоналу. То ли официант, то ли сомелье в толстовке с надписью Toy machine сыплет терминами "плотный", "маслянистый", "биодинамический" и с ходу рассказывает, как Павел Швец в 2007–м начал сажать виноградники в Крыму. В бар, конечно, нужно идти не для того, чтобы плотно поужинать. Местную еду можно охарактеризовать словосочетанием "маленькие прикольные штучки": тапасы, репы, дим–самы, тосты… Шеф по ним большой дока, будто всю жизнь специализировался на фуршетах

Почти все подают на "кафельной плитке" — прямоугольных керамических дощечках, почти все нужно есть руками. Иногда перепадают деревянные щипчики и лишь к горячему — настоящие ножи и вилки.

За несколько недель, минувших с открытия, все позиции (за исключением одной) успели подорожать где на 5%, а где почти на 40. Закусочки оставляют после себя мимолетные приятные воспоминания. Съел, забыл, заказал еще. Все это не всерьез, а так, пустячок, что–то вроде снеков. Пожевать, похрустеть… Сморреброд с селедкой, напоминающей об Исландии, посыпан тертым хреном. Необжаренный спрингоролл (во Вьетнаме их называют немами, а здесь репами — от wrap, заворачивать) с угрем (350 рублей) сопровождает пипетка с соевым соусом и т. д. Не все однозначно. Щупальце осьминога (690 рублей) приготовлено на пятерку, но хочется более яркого соуса. Цыпленок (900 рублей), которого здесь с королевскими почестями именуют "Французский Цыпленок Кукурузного Кормления", вообще–то должен иметь интенсивно–желтый цвет, но здесь таковым не выглядел… Небо чернеет. Места за стойкой занимают опытные миллиардеры и молодые миллионеры. На стене высвечивается надпись: бычий хвост — один, селедка — одна, икра форели — три.