Музыка в кафе: как подвинуть РАО?

Красноярское кафе «Колобок» — типичная небогатая провинциальная закусочная, зарабатывающая в основном на проведении банкетов, свадеб и поминок. В апреле 2014 года сюда нагрянул неожиданный гость — инспектор Российского авторского общества (РАО). За обедом он задокументировал с помощью скрытой видеокамеры, что в заведении публично исполнили девять песен российских и иностранных артистов, не имея соответствующего лицензионного договора. На следующий день РАО подало исковое заявление в Арбитражный суд Красноярского края о взыскании с кафе более 180 тыс. рублей. Каждая композиция была оценена в 20 тыс., еще 2 250 стоили услуги эксперта с музыкальным образованием, расшифровавшего запись.

Аналогичный случай произошел в брянском ресторане «Августин» в начале года. Одиннадцать прозвучавших «фоном» композиций РАО оценило в 330 тыс. рублей — из расчета по 30 тыс. за песню. Правда, если в случае с «Колобком» суд обязал ответчика выплатить сумму штрафа полностью, то здесь ее скостили в три раза. Иначе ресторан мог попросту не свести концы с концами.



Похожих историй по всей стране наберутся тысячи. С каждым годом РАО наращивает свою статистику по количеству исковых заявлений в судах и объему сборов авторских вознаграждений правообладателям. В 2012 году общество направило более 2,2 тыс. исков против владельцев кафе, ресторанов, кинотеатров, супермаркетов, даже маршрутных такси (ведь звучащая из автомагнитолы в общественном транспорте музыка — тоже публичное исполнение!) — в семь раз больше, чем в 2008‑м. У РАО есть четкий регламент того, как обращаться с нарушителями: сначала направляются уведомления о том, что необходимо заключить лицензионный договор, затем проводится проверка с записывающим устройством, потом — обращение в прокуратуру, МВД или судебные инстанции. Объем компенсации по решению суда, как утверждают в РАО, всегда в разы больше тех сумм, которые компания выплачивала бы по ставкам лицензионного договора. Как правило, средняя «цена» иска — 150–300 тыс. рублей, но общество вправе увеличивать претензии до пяти миллионов.

Метод кнута в борьбе с неплательщиками приносит неплохие финансовые результаты: выручка РАО в 2012 году перевалила за 3,3 млрд рублей. Рост обеспечивают новые клиенты: количество лицензионных договоров с торговыми и сервисными компаниями неуклонно растет из года в год. Об этом говорит заместитель генерального директора РАО, директор департамента сбора авторского вознаграждения и работы с филиалами Олег Патрин. По его словам, РАО сейчас ежегодно подписывает около пяти тысяч договоров — в два раза больше, чем пару лет назад. Причем крупные пользователи (ритейлеры, торговые центры, сети предприятий общественного питания) приходят в РАО по собственной инициативе — от греха подальше. Заслуга ли это юристов РАО или бизнес в целом становится более сознательным в правовых вопросах — факт остается фактом: предприниматели предпочитают действовать легально и готовы платить за авторский контент, который они используют в своих заведениях. Как утверждает Патрин, в некоторых регионах — Волгоградской, Воронежской, Орловской областях — договоры с РАО имеют до 90% торговых и сервисных компаний. В других охват составляет 50% и более.

Платить бизнес платит, но делает это без особой охоты — с задержками, занижая сведения о своих доходах, искажая отчеты об используемом контенте. Основные претензии предпринимателей к авторско-правовым обществам связаны с непрозрачным ценообразованием в этой сфере. Вопреки логике, стоимость использования музыкальной композиции не привязана к количеству ее воспроизведений. Вместо этого исходной точкой становятся параметры заведения, где она проигрывается. В секторе общепита размер отчислений рассчитывается в зависимости от количества посадочных мест (даже не числа посетителей!), в секторе торговли — исходя из площади магазина. Кроме путаной формулы начислений, предпринимателей смущают и тарифы: компании жалуются на то, что расценки РАО взяты с потолка. По информации на сайте общества, публичное исполнение музыкальной фонограммы стоит от 32 до 97 рублей с посадочного места, при «живом» выступлении — от 75 до 90 рублей с каждого «стула». На ставку накручивается множество дополнительных платежей: за использование заведением караоке, бильярдных столов, проведение банкетов. Магазины платят от 500 руб. в месяц с каждого квадратного метра до 35 тыс.

— Вот уже восемь лет мы не можем получить от РАО экономическое обоснование привязки пустого стула в ресторане или баре к воспроизводимой музыке, — говорит Марина Безфамильная, президент Сибирской ассоциации гостеприимства. — Никто нам не объясняет и увеличение ставок на 150% в новогодние праздники. Как авторский совет РАО определяет затратную часть каждого типа заведений? Почему стул в кафе «стоит» 52 рубля, в ресторане — 64, а в столовой — 32? Откуда берутся эти цифры? В качестве объяснений РАО почему-то ссылается на ГОСТы общественного питания…

На взгляд Безфамильной, сама система вынуждает пользователей подделывать отчеты и всячески уклоняться от уплаты необоснованно рассчитанных сумм. Ведь для отдельных предприятий, особенно в небольших городах, авторские отчисления — бремя сродни дополнительному налогу: их доля в расходах заведений может достигать 5–7%. «Видимо, те, кто придумывал лицензионные тарифы для кафе и ресторанов, держали в голове московские заведения, работающие на Арбате и Тверской, — предполагает Елена Перепелица, генеральный директор консалтинговой компании «Ресткон». — Они забывают, что большинство рестораторов работают в совершенно иных условиях и получают совсем другую прибыль». При этом если плательщики жалуются на слишком высокие тарифы, то авторы сетуют на мизерные отчисления, которые до них доходят. Так, томский поэт Михаил Андреев, автор слов к песне «Тополиный пух», говорит, что получает от РАО всего несколько копеек за каждое исполнение песни. Распределение денег внутри авторского общества вызывает вопросы даже у налоговиков. Прошлым летом ФАС обязала РАО выплатить в бюджет около 550 млн рублей из денег, которые общество собрало в 2007–2008 годах в пользу авторов музыки. Поскольку не все авторы обратились за вознаграждением, общество, как установили фискалы, попросту оставило эти деньги себе, а налоги с доходов не перечислило.
РАО на земле

Обязанность по выплате правообладателям отчислений закреплена в российском законодательстве с 1993 года. Именно тогда для коллективного управления авторскими правами и было создано РАО — силами Юрия Антонова, Андрея Вознесенского и других известных деятелей культуры. В 2008‑м, с принятием четвертой части Гражданского кодекса РФ, проясняющей понятийную сторону вопроса защиты авторских прав, была создана Всероссийская организация интеллектуальной собственности (ВОИС) для управления смежными правами. Чтобы понимать разницу: авторские права на фонограмму принадлежат композиторам и поэтам, а смежные — исполнителям и звукозаписывающим студиям. Организации, впрочем, довольно тесно связаны: они работают фактически одинаковыми методами и по схожим ставкам, а генеральный директор РАО Сергей Федоров является членом правления ВОИС.

Для бизнеса, особенно регионального, отчисления в пользу обществ по коллективному управлению правами — бремя, которое сродни дополнительному налогу. Доля таких отчислений в расходах предприятий общепита может достигать 5-7%

«Заключать договоры с организациями по коллективному управлению правами обязаны все предприятия, учреждения и организации, которые публично исполняют, сообщают в эфир или по кабелю произведения и фонограммы, охраняемые законодательством РФ», — поясняет Ирина Тулубьева, управляющий партнер юридической компании «Тулубьева, Осипов и партнеры». Эксперт делает однозначный вывод: легально работают те торговые центры, рестораны и парикмахерские, которые делают полагающиеся отчисления в РАО и ВОИС. В 2008 году обе эти организации прошли государственную аккредитацию Министерства культуры и получили право заключать лицензионные договоры и собирать вознаграждения на бездоговорной основе — даже в пользу тех правообладателей, с которыми у них формально не заключены соглашения. Соответственно, накладывать штрафы они могут за публичное прослушивание фактически любых композиций. При этом прояснить схему выплаты авторских вознаграждений правообладателям, с которыми у общества нет договора, «Бизнес-журналу» в РАО не смогли.

Государственная аккредитация на время превратила РАО и ВОИС в фактических монополистов рынка — или, как за глаза их называют некоторые его участники, «легальный рэкет». Они установили свои тарифы и стали удерживать из сборов весомые суммы «на покрытие организационных расходов»: у РАО это, согласно годовому отчету, до 25% от объема вознаграждений, у ВОИС — до 40%. Интересно, что система коллективного управления правами в ее нынешнем виде должна была исчезнуть еще 1 января 2013 года. По крайней мере в той ее части, которая касается недоговорных отношений между обществами и правообладателями. Отмена практики управления правами по контенту, о котором у РАО и ВОИС нет договоренностей, являлась одним из условий вхождения России в ВТО. Однако вместо этого в августе 2013 года Минкультуры продлило на десять лет аккредитацию РАО, а в июле 2014‑го — аккредитацию ВОИС.

Лазейка в законодательстве, позволяющая пошатнуть позиции монополистов, все-таки есть. Заключается она в том, что Гражданский кодекс не запрещает создавать другие организации по управлению правами — но только на контент, «не покрытый» аккредитованными сборщиками вознаграждений. По умолчанию такого контента не существует, если только правообладатель не изъял его специально из управления РАО. Получается, если компании удается заключить договор с таким правообладателем напрямую, минуя «привилегированных» монополистов, то она вправе защищать его интересы и производить за него сбор вознаграждения. «Деятельность подобных компаний правомерна при условии очистки всех авторских прав», — подтверждает Олег Патрин из РАО.

Таких «контент-провайдеров», которые работают либо с небольшими лейблами, либо напрямую с авторами, за последние два года появилось в России около десятка: это Utivox, «Бубука», Muzrussia, Retail Media Group, UMix и др. Все они рассредоточились по узким нишам: кто-то создает под ключ корпоративные радиостанции, кто-то предлагает авторские композиции, кто-то фокусируется на обслуживании одного–двух крупных клиентов. Рынок реагирует с воодушевлением. Даже крупнейшие бренды начинают разворачиваться от взаимоотношений с аккредитованными организациями к альтернативным провайдерам. Один из показательных примеров — сеть ресторанов быстрого питания McDonald’s, плей-листы для которой составляет компания Utivox. Однако РАО и ВОИС отпускать пользователей не хотят и всячески вставляют им палки в колеса. Сеть уже получила требования ВОИС выплатить около 700 тыс. рублей «просрочки», но заявила, что соблюдает закон и считает претензии неправомерными. Подробнее комментировать ситуацию в пресс-службе McDonald’s отказались, сославшись на «щекотливость» темы.

С другой стороны, и РАО, и юристы справедливо указывают на недостатки работы с «частными» авторско-правовыми организациями. «РАО представляет интересы десятков тысяч российских и более миллиона зарубежных авторов и иных обладателей авторских прав, — говорит Ирина Тулубьева. — Репертуар, представляемый и лицензируемый РАО, несопоставим с каталогами компаний, предлагающих фоновую музыку для бизнеса. Что касается объектов смежных прав, то здесь ситуация еще проще: никто, кроме ВОИС, не вправе осуществлять на территории страны сбор вознаграждения за публичное исполнение, сообщение в эфир и сообщение по кабелю фонограмм, опубликованных в коммерческих целях. Прямые договоры пользователей с исполнителями и рекорд-компаниями ничтожны и не влекут правовых последствий». Другими словами, юристы утверждают, что платить ВОИС придется в любом случае, пусть и опосредованно. К тому же, даже заключив прямые договора с правообладателем, организации без госаккредитации не имеют права использовать произведения в живом исполнении, из теле- и радиотрансляций. Олег Патрин сообщает, что именно на этом моменте спотыкаются альтернативные контент-провайдеры: они включают «живые» версии музыкальных произведений в свой контент, тем самым нарушая права авторов — членов РАО.
Кто заказывает музыку

В базе томской компании «Бубука», которая предлагает легальную фоновую музыку для бизнеса, значится 30 тысяч треков. «Больше и не нужно! — уверяет основатель и генеральный директор компании Дмитрий Пангаев. — Мы анализируем, какой музыкой реально пользуются люди, а какая лежит «мертвым грузом», и не наращиваем, а оптимизируем базу». Чем шире репертуар, тем дороже его использование, поскольку нужно заключить больше контрактов с правообладателями.

Альтернатива РАО и ВОИС — сервисы, которые пытаются сделать работу с фоновым музыкальным контентом максимально удобной и прозрачной — как для пользователей, так и для правообладателей. Себя они позиционируют не как «продавцы лицензий», а как провайдеры услуг

В сферу управления авторскими правами Пангаев пришел из ресторанного бизнеса, поэтому о «музыкальных» бедах российского общепита знает не понаслышке. Его цель — сделать работу с фоновым музыкальным контентом максимально прозрачной как для пользователя, так и для правообладателя. «Бубука», по его словам, это некий «iTunes для бизнеса»: купив лицензию, пользователь загружает веб-оболочку и мобильное приложение и начинает трансляцию треков, по которым заключены прямые договоры — минуя РАО и ВОИС. Стоимость лицензии фиксированная (от 1 090 до 2 990 рублей в месяц для общепита, исходя из объема контента и площади, что в 3–5 раз дешевле выплат аккредитованным организациям) и не зависит от количества треков, которые проигрываются на объекте. Зато от числа повторов какой-либо композиции зависит размер отчислений авторам, которые делает «Бубука». Например, если в течение месяца в заведении играло десять треков, то сумма делится на десять, если двести композиций — то на двести в равных долях. Получается по справедливости: чем чаще звучит композиция, тем больше за нее получает правообладатель.

— Я прекрасно понимаю недовольство предпринимателей, когда они говорят про «кровососов из РАО», — рассказывает Дмитрий Пангаев. — Когда-то ты им ничего не платил, а теперь почему-то должен немалые деньги. Мы же продаем не только права, а готовое решение, сервис. Система создана так, что ею удобно пользоваться в ресторанных и торговых сетях: один человек из офиса может одновременно управлять музыкой по всей сети. Можно запретить доступ персоналу, который теперь не поставит свой любимый компакт-диск на полную громкость. Можно менять плей-лист в зависимости от времени суток. Система умеет сама генерировать плей-листы с определенным настроением, жанром. Если нужно дать рекламные объявления или проинформировать посетителей, например, о специальной акции, можно запросто «внедрить» в плей-лист свой ролик. Это не просто фоновая музыка, а новый маркетинговый инструмент.

Каждые девять из десяти композиций в репертуаре «Бубуки» — иностранные. Работать с небольшими зарубежными лейблами, по словам Пангаева, проще и дешевле, чем с отечественными. Там процесс покупки лицензии привычен, и правообладатели рады лишнему шансу хотя бы что-то заработать. В России приходится договариваться с авторами напрямую, заодно проводя для них юридический ликбез: нужно тщательно проверять, не является ли еще кто-то обладателем прав на данную композицию, объяснять, что права не будут украдены. Порой случаются осечки. Как-то раз в Казани «Бубука» договорилась с местным автором и исполнителем татарских песен и выгрузила их в систему. Через некоторое время в компанию пришла претензия от автора музыки. Оказалось, что этот человек к тому же был членом авторского совета Татарстанского филиала РАО. Пришлось срочно убирать композиции из ротации.

Для пользователей, решивших сменить провайдера фоновой музыки с аккредитованного на независимого, стычки с РАО, скорее всего, неизбежны. «Заключив в 2014 году соглашение с компанией «Бубука», мы сразу попали под огонь РАО и ВОИС, — говорит Марина Безфамильная (Сибирская ассоциация гостеприимства). — Вместо возможности цивилизованно расторгнуть договор наши рестораторы стали получать нелестные отзывы о потенциальном партнере и его представительствах, даже угрозы. Нам говорили, что компания нелегально предоставляет контент, запугивали штрафами, которые понесут предприятия, если откажутся от услуг аккредитованных организаций». Дмитрий Пангаев добавляет, что методы иногда меняются: РАО вводит «индивидуальные» ставки, дает скидки, демпингует, если надо. «Когда одна и та же организация и проверяет, и собирает деньги, это абсурд!» — восклицает он. При этом до суда между РАО и «Бубукой» еще не доходило. Все заканчивалось прокурорскими проверками по заявлениям представителей РАО.

Сейчас к сервису «Бубука» подключено более пятисот объектов в 40 городах России, причем среди них есть и сети — пиццерии «Папа Джонс» в Краснодаре, закусочные Subway в Томске и Иркутске. Ежемесячный оборот компании составляет около миллиона рублей; по сравнению с махиной РАО это капля в море. Тем не менее Дмитрий Пангаев смотрит на рынок с оптимизмом: учитывая, что в 2013 году в России значилось около 300 тыс. предприятий торговли и общественного питания, даже 10-процентная доля рынка сулит рост годового оборота до 600–700 млн рублей. Кроме музыкальных композиций, «Бубука» взялась за освоение видеотрансляций и собирается продавать контент прямо вместе с проигрывающими его устройствами. В планах компании со следующего года развивать свой проект в Европе — в Германии, Франции и Великобритании, где за авторскими правами следят намного жестче, но удобного сервиса для бизнеса нет. По иронии судьбы, шансов в странах с многолетней правозащитной практикой у российской «Бубуки» едва ли не больше, чем на родине, где легальность ее деятельности до сих пор вызывает вопросы у РАО.