Экономика здравого смысла

Хорошо помню, как в нашей коммунальной квартире зарабатывавшая шитьем соседка вздрагивала при каждом звонке в дверь. И посылала нас, детей, посмотреть: не пришел ли финансовый инспектор — «финн». Частники, за исключением разве что айсоров−сапожников да инвалидов, чье зычное «точу ножи−ножницы» навсегда осталось для меня одной из главных мелодий детства, оставались обитателями преимущественно теневой экономики. Самые активные становились цеховиками, а затем нередко оказывались в местах достаточно отдаленных.

Экономические реформы высвободили спящую энергию. Первым массовым проявлением частной инициативы в стране стал челночный бизнес. Можно долго спорить о его роли в экономике, но именно он в свое время дал работу людям и худо−бедно обеспечил снабжение страны столь необходимыми товарами.

Сегодня многое изменилось. Миллионы людей связали свою жизнь с предпринимательством, а среди зарегистрированных в России предприятий на компании с числом работающих до 500 человек приходится 96,2%. На первый взгляд, не так уж мало. Однако нормальное соотношение между крупными компаниями и всеми остальными должно быть намного ближе к 100. Впрочем, дело не только в долевом соотношении. Куда важнее качество и количество услуг, которые государство способно и готово предоставить предпринимателям. И вот здесь начинаются проблемы. Обидно, но простая мысль о том, что главным работодателем, рыночным субъектом, создателем конкурентной среды и источником научно−технического прогресса во всем мире был и остается малый и средний бизнес, у нас так и не стала составной частью национальной экономической стратегии.

И Билл Гейтс, и основатель Sony Акио Морита начинали в гаражах и сарайчиках, используя минимум средств, прежде чем сумели доказать сначала себе, а потом и всему миру жизнеспособность своих идей. Однажды Акио Морита рассказывал мне, как после Второй мировой ведущая ныне мировая компания начинала с выпуска электрогрелок в разрушенном войной Токио. А жены будущих миллиардеров занимались тем, что пришивали к ткани провода. Начальный капитал компании составляли с трудом набранные 500 долларов. Причем сто из них потратили на покупку маленького грузовичка, который водил сам Морита: водительские права были только у него…

В японском Саппоро около дома, где я жил, располагалась небольшая семейная лавка. Свет в ней горел до позднего вечера. Здесь можно было купить не только овощи, фрукты и рыбу, но и многие повседневные мелочи. Хозяин лавки Хаяси−сан и его жена были всегда приветливы и готовы к общению — в узких рамках моего японского и их английского. Сегодня такого рода семейных предприятий в Японии становится все меньше: структурная реформа экономики открыла доступ в страну крупным международным компаниям и торговым сетям. Япония намного раньше, чем Китай, создала здоровую рентабельную экономику, однако уступила глобализации не сразу. И далеко не во всем. Например, было сделано все возможное для сохранения деревни и мелкого собственника —крестьянина, который в рамках глобализации оказывается нерентабельным, однако остается носителем уникальных национальных традиций.

Со стороны положение малого и среднего бизнеса в России выглядит вполне комфортным. Однако, как известно, все определяют детали.

В Швеции меня всегда поражала не только легкость, с которой в этой стране создаются новые фирмы, но и обширные возможности получения льготных кредитов от государства и частных банков. Согласно государственной статистике в Швеции на регистрацию новой компании требуется 16 дней. А для того, чтобы оформить права собственности на подлежащее регистрации имущество, — два дня. В среднем же по странам ОЭСР на регистрацию новой компании, по данным Всемирного банка, требуется 25 дней. И 34 — на оформление прав собственности.

Увы, здесь нам хвастаться пока нечем.

Даже в Италии, которую трудно назвать образцом успешных административных реформ на фоне других стран ЕС, установлен единый максимальный срок в 90 дней для регистрации новой компании. Если он нарушается, автоматически запускается механизм возмещения нанесенного предпринимателю ущерба, включая выплаты и предоставление льгот для компенсации потерь, вызванных не исполнением или несвоевременным исполнением государством своего долга. Для получения компенсации потерпевшему гражданину или фирме достаточно представить жалобу на неправильные действия или бездействие соответствующих государственных структур.

Развитие малого и среднего предпринимательства (МСП) — непременное условие технического прогресса. В США и других развитых странах малые фирмы дают почти половину всех крупных научно−технических нововведений. У нас же этот показатель на порядок ниже. Тем временем венчурная компания — это всегда высокая доля риска. Но чем меньше фирма, тем ниже и риск!

Европа — как, впрочем, и Россия — поставила перед собой задачу создания экономики знаний. Но в ЕС одним из центральных элементов системы финансирования предпринимательства давно стали инвестиции в венчурные компании и их господдержка, а вовсе не учреждение гигантских госкорпораций. Еще в 1994 году был создан Европейский инвестиционный фонд (EIF) — специальный орган ЕС для финансирования МСП, источник венчурного капитала и гарант микрокредитования. Страны Евросоюза выделили фонду миллиард евро: в рамках «Программы конкурентоспособности и инноваций» эти средства используются для обеспечения развития малого и среднего предпринимательства, венчурных компаний и покрытия дебиторской задолженности небольших банков — основных источников финансирования семейного бизнеса. В итоге сегодня Европейский инвестфонд предоставляет в среднем два из четырех кредитов, получаемых малым и средним бизнесом.

В Германии государственная система поддержки предпринимательства включает в себя более 500 (!) федеральных и региональных программ, а в целом по странам ЕС при создании нового предприятия 40% капитала может быть сформировано за счет долгосрочных — до 20 лет — льготных кредитов в сумме до 500 тысяч евро, предоставляемых в рамках госпрограмм. В первые два года по таким кредитам не требуется уплаты процентов, а государство берет на себя в полном объеме риск невозврата заемных средств.

В России также создан государственный Фонд развития, располагающий значительными финансовыми средствами и предназначенный для стимулирования экономического развития страны, включая финансирование МСП. Однако, насколько мне известно, до сих пор никаких конкретных шагов в этом направлении Фонд не предпринимает.

В Европе пользоваться программами поддержки МСП могут компании с годовым оборотом до 50 миллионов или балансом до 43 миллионов евро. Как следствие, в 27 странах ЕС предприятий микробизнеса (от одного до девяти работающих) большинство — 91%. Всего же в Евросоюзе насчитывается более 23 миллионов малых и средних компаний, предоставляющих 75 миллионов рабочих мест.

Европейцам удалось создать систему финансовой поддержки малого и среднего предпринимательства благодаря системе государственных национальных банков развития. Именно через них восполняется нехватка долгосрочных инвестиционных ресурсов в экономике, что обеспечивает возможность реализации проектов, коммерческое финансирование которых затруднено длительным сроком окупаемости, высокими рисками или значительным размером необходимого стартового капитала.

Германский банк развития ежегодно инвестирует в развитие МСП около 100 млрд долларов, или около 4% национального ВВП. При этом государство гарантирует все долговые обязательства банков, что позволяет ему привлекать значительные финансовые ресурсы коммерческих банков и делить с ними кредитные риски. В такой ситуации государство и коммерческие банки выступают не как конкуренты, а как союзники.

В Евросоюзе удалось добиться значительных результатов и в борьбе с чиновничьими препонами, затрудняющими открытие новых компаний: появилась программа, призванная сократить бюрократические процедуры на четверть.

Особое внимание в Европе уделяяется обеспечению финансовой стабильности бизнеса. Так, в Испании в 2004 году был принят новый закон о неплатежеспособности. В отличие от прежнего документа, по большей части определявшего процедуру ликвидации разорившегося предприятия, новый закон подготовлен в принципиально иной логике. Кризис следует рассматривать как один из этапов развития бизнеса, которому необходимо помочь. Одна из вводимых законом процедур — возможность пятилетней отсрочки по выплатам и списания долгов на 50%. Аналогичный закон был принят и во Франции: в случае неизбежности банкротства предприятия задействуется механизм внесудебных переговоров с кредиторами с участием мирового посредника.

Власти развитых стран стремятся предоставить предпринимателям доступ к дешевым кредитным и финансовым ресурсам. В рамках программы ЕС «Инициатива и предпринимательство» (Enterprise and Entrepreneurship), завершившейся в 2006 году, малый бизнес получил около 510 млн евро. А действующая ныне программа «Конкурентоспособность и инновации» (Competitiveness and Innovation programme) поддержана еще более солидным бюджетом: 1 млрд евро до 2013 года. Руководит этими программами Европейский инвестфонд (European Investment Fund (EIF), выступающий от лица Еврокомиссии и кредитующий малый бизнес через местные банки и фонды. Кстати, именно благодаря финансовой поддержке Евросоюза Европейский банк реконструкции и развития развивает свою программу микрокредитования в странах СНГ.

В России наконец−то принят многострадальный закон «О развитии малого и среднего предпринимательства». Однако многие вопросы — защита прав собственности, уровень налоговой нагрузки, развитие рыночных институтов и другие — не решены. В итоге значительная часть российского малого и среднего бизнеса продолжает действовать в теневом секторе экономики. Увы, с точки зрения международных стандартов экономической свободы мы продолжаем оставаться на одном из последних мест в мире.

О том, почему рухнул СССР, спорят до сих пор. Мне же, например, абсолютно ясно: причиной экономического краха оказались не столько гонка вооружений или «заговор Запада», сколько отсутствие прочного фундамента, в основе которого должно было лежать малое и среднее предпринимательство, задушенное советской властью.

Теперь в стране много шумят о нанотехнологиях. Ассигнуются огромные средства. Я не против нанотехнологий. Все должно быть — и нанотехнологии, и атом, и космос. Но почему мы никак не можем справиться с гигантоманией и уверены, будто нанотехнологиями обязательно должен заниматься огромный концерн, похожий на Уралмаш? Какое−то наваждение, восходящее к двадцатым годам прошлого века!

На мой взгляд, реализация программы, связанной с развитием нанотехнологий, в значительной степени должна опираться как раз на малый и средний бизнес. При всей грандиозности предполагаемых инвестиций и не слишком ясной сути программы, трудно представить себе крупное предприятие или компанию, которая рискнула бы внедрять у себя новую технологию (что всегда сопряжено с риском). А вот малый и средний бизнес может значительно облегчить претворение в жизнь новых идей.

Мудрые китайцы начали свои реформы после 1978 года именно с малого и среднего бизнеса, быстро оживив полумертвую экономику и создав в стране полнокровный рынок. Сегодня в Китае действует более 40 миллионов малых и средних компаний (около 99% всех зарегистрированных юрлиц), дающих работу 70% занятых. На такие бизнесы приходится около половины капитала всех предприятий, а их доля в совокупном объеме продаж близка к 60%. На это китайцы потратили 20 лет, зато теперь, в ближайшие 15−20 лет, будут спокойно реформировать крупную промышленность.

В России же попытки разбудить энергию населения ограничились робким и кратковременным оживлением кооперативного сектора в конце 80−х. Тогда для открытия своего дела требовалось в среднем три месяца. Сейчас — год.

Возрождению частного сектора в стране больше всего мешает государственный рэкет, коррупция государственной власти как в центре, так и на местах: господствуют разрешительные, а не уведомительные процедуры. Система налогообложения не предусматривает ощутимых льгот для предпринимателей в начале деятельности, а абсолютная невозможность получить долгосрочный инвестиционный кредит под приемлемые проценты препятствует появлению небольших производственных предприятий.

Нужно многое менять. А возможно, даже обратиться к опыту НЭПа. Здесь важны не столько конкретные методы, сколько дух, которым был проникнут происходивший десятилетия назад эксперимент. Логика политического режима в период НЭПа оставалась насквозь тоталитарной, однако экономика продолжала опираться на практический здравый смысл. Думаю, именно им следует руководствоваться и теперь.

Россия собирается вступить в ВТО. Но готовы ли мы к этому? Внимательно ли просчитан «баланс прибылей и убытков»? Осталось совсем немного времени, чтобы подумать о судьбе малого и среднего предпринимательства, которое может оказаться весьма уязвимым в условиях глобальной конкуренции. И особенно на потребительских рынках. После вступления России в ВТО перед малым бизнесом быстро возникнет проблема соответствия международным стандартам. А без этого наши компании не только не смогут выходить на зарубежные рынки, но и будут вынуждены уступать свои позиции иностранным конкурентам внутри страны.

Признаем: ситуация постепенно меняется. В частности, значительно растут объемы кредитов, выданных предпринимателям. Рынок кредитования малого и среднего бизнеса постепенно становится ареной конкурентной борьбы. Однако аналогичных европейским внятных правил и законов, обеспечивающих устойчивость процессов кредитования, в России пока нет. Усилиями же одних только частных банков создать комфортную финансовую среду для предпринимательства невозможно: необходимо участие государства.

Без внятной государственной политики и поддержки — в виде налоговых послаблений, льготных кредитов, защиты от бюрократического рэкета, оказания прямой административной и правовой помощи — малый и средний бизнес в стране никогда не окрепнет и не выйдет из «тени». А ведь речь идет о субъектах экономики, формирующих, по некоторым оценкам, более 40% ВВП страны.

Эта статья уже была завершена, когда я услышал выступление Владимира Путина на расширенном заседании Госсовета. Впервые на столь высоком уровне была дана настолько жесткая оценка: «Что делают центральные федеральные органы на местах, на территориях, при поддержке территориальных и местных органов — это просто ужас. До сих пор ведь месяцами невозможно начать собственное дело. В каждое учреждение нужно ходить с взяткой: к пожарным, к санитарам, к гинекологам — к кому только не нужно ходить… Ужас какой−то просто!»

Что же, президент Путин дал весьма точную оценку состояния малого и среднего бизнеса в России. Состояния, которое в ближайшие четыре года предстоит исправлять премьер−министру Путину.

Автор : Николай Шмелев.